Последнее время с ним что-то происходило.

Прожив вместе столько времени, вдруг начинаешь ощущать боль другого, почти как свою. Двадцать лет совсем не были безоблачными, скорее насыщены разными жанрами. От романтического в начале (прерывались они трагическими периодами – болезнями, уходами близких), до драматического – с предательством друзей или коллег. Был, конечно, и комедийный, штрихи которого не давали унывать на всем совместном пути.

Мы стали не только близкими друзьями – единство душ соединило нас кровными родственными чувствами. Вокруг разводились знакомые, приятели, обзаводились в который раз детьми и семьями ранее «верные» семьянины. А наша семья была как бы островом и все, жаждущие пристанища и временного успокоения, причаливали к ней. Опыт окружающих сделал нас психологами, к нам шли за советом, ждали ответов на мучительные вопросы, которые всем  ставила жизнь. И вот, считая себя прожженным специалистом по психологии, теперь я не могла найти ответа на свои вопросы. У нас не было привычки лезть в душу с расспросами: что случилось? У каждого было право монополии на свою личность.

Сегодняшнее раздражение я приписывала усталости, а несобранность и отчуждение старалась не замечать. Может быть это всего лишь банальная история, и он, мой лысеющий Дон-Жуан, тоже попал в капкан? Его-то друзья почти все попробовали запретное. Одни, вкусив его, угомонились, другие не могут найти покоя по сей день.

С первых дней мы дали друг другу «вольную», обещали не властвовать. В нашей жизни наступал период отдачи, то есть мы, наконец, должны были за долгий, трудный путь получить долгожданный отдых. Дети наши, порядком истрепав нам нервы болезнями и учебой, а затем женитьбой и замужеством, разлетались по своим домам. Работа приносила свои плоды, разочарований, казалось, уже не будет. Такая безоблачность немного пугала, но и успокаивала. За много лет мы впервые вдвоем могли провести свой отпуск, объехав всю Скандинавию. Нам было еще совсем не много лет, а впереди была видна благополучная старость. Только болезнь или смерть другого могли нарушить этот прочный союз, закаленный долгими годами.

Но, оказывается, судьба еще должна была преподнести нам, вернее мне, сложный экзамен. Вот уже несколько дней он не ходил на работу, хотя служба его никогда не связывала обязательствами. Если когда-нибудь я и видела на свете работягу, то им был мой муж. За какое дело он не брался, дилетантом быть не хотел. Вгрызаясь в суть, все развивал и усовершенствовал. Поэтому его лежанье без видимой причины очень меня взволновало.

– Слушай, а не хочешь ли ты побыть где-нибудь на природе, поплавать, позаниматься спортом вдали от меня, от работы – где-нибудь выпустить пар, – предложила, как мне казалось, самый идеальный вариант.

– Может ты и права. Устал, надо немножко оторваться от земли. Ты просто молодец, только не обижайся, что не возьму на этот раз тебя с собой в облака. Все же там хочу быть коршуном-одиночкой.

Когда-то давным-давно в романтической эпохе юности, он посвятил мне оду об одиноком коршуне, влюбленном в женщину. Коршун парил в небесах и любовался женщиной, боясь спуститься и предстать перед ней всего лишь жалкой птицей, а может быть увидеть ее на земле совсем обычным, беспомощным человеком.

– Только не ищи меня – я сам приду, ладно?

Так попрощался он со мной.

Его не было целую вечность, я старалась не думать ни о чем плохом. Главное, чтобы он был жив… Пусть это – разлука, пусть появилась у него Лаура, у моего стареющего дона, но только пусть с ним ничего не случится плохого. Прошла неделя, вторая. Когда интересовались друзья, я говорила, что он в отъезде, если звонили с работы, я успокаивала, что он болен, но уже идет на поправку, что, якобы, звонил из санатория. А когда спрашивали дети, то для них он был за границей. Сам он не подавал о себе вестей. Не звонил, не писал.

Вечностью был месяц,  вечерами, приняв снотворное, я засыпала без снов и мыслей. На нашем уютном острове теперь я осталась одна. И решила, что пора учиться жить без своего героя. Только выдержать, не искать, не ныть. В конечном счете, мы все одиноки в этом мире и не такое уж это несчастье. Сколько людей одиноки вдвоем. Я всегда пыталась научить своих детей быть самодостаточными, уметь жить в гармонии с собой. Теперь у меня столько минут и дней, чтобы быть одной – только бы знать, что у него все в порядке, что он не скучает, что жив.

Ворота моего дома долгое время скрипели, вызывая во мне раздражение, и все руки не доходили чтобы смазать их, а когда он ушел, я была счастлива, что не сделала этого. Я прислушивалась к скрипу калитки, но за последний месяц он измучил меня своим молчанием. В эту ночь я проснулась за несколько секунд до скрипа, а уже в остальные тысячные доли до дверного звонка я была уверена, что он вернулся.

Мне не нужно было спрашивать в ту дождливую ночь кто пришел.

Я распахнула дверь и увидела моего Коршуна с ребенком на руках.

– Возьми его, чужим голосом сказал он, в такси еще есть вещи.

Взяв на руки сверток, я прошла к свету и увидела крошечного младенца. Он спал, мирно причмокивая.

Через какое-то время незнакомый мужчина помог мужу внести детскую кроватку и какие-то вещи.

– Почему ты не спрашиваешь, кто это? – продолжил чужим голосом муж.

– Твой сын?!

– Да, его предали, также как я тебя. От него отказалась мать. Только я не могу, не хочу это сделать с тобой… Я летал в облаках, и увидел тебя, мою мечту – ты не изменилась. Там, с высоты, я это понял, и еще, я очень скучал. Почему ты молчишь, тебе очень больно?

– Иди спать. У тебя был нелегкий день, завтра – на работу.