Жизнь в искусстве
“Самая неудачная роль за все годы, которую так неожиданно мне преподнесла жизнь -это роль тихого пенсионера. Во- первых, это не мое амплуа, во -вторых, я не готов еще на роль старца”- говорит о себе заслуженный деятель искусств, народный артист, член союза кинематографистов и союза театральных деятелей Эстонии Калью Кийск.
Я ведь сам парень из провинции, местечка Тойла. В то далекое время этот маленький город был очень знаменитым в самодеятельном искусстве. Самый первый, если можно так сказать, народный театр возник в специально построенном Доме культуре и моя мама в юности там играла. В начальную школу я пошел в Йыхви, потом окончил Ракверскую гимназию. Ой, как давно это было, середина прошлого века, 1946 год. По совету отца пошел изучать горное дело в Таллинский политехнический институт и как-то, читая газету, увидел обьявление, что тетральный институт обьявляет дополнительный конкурс юношей. Как будто, неведомая сила меня, студента технического вуза, повлекла на новые испытания. Почти полгода одновременно учился в двух вузах, пока профессор математик не раскрыл мою тайну. Оказывается, он дружил с моим педагогом по мастерству Прийтом Пылдросом и тот в беседе похвастался способным студентом Калью Кийском. Пришлось сделать выбор, и как вы понимаете, не в пользу горного дела. Вот и думаю, что пострадало больше от моего тогдашнего решения горная промышленность или искусство, которому служу больше полувека.
Были ли на протяжении этих лет сожаления о избранном пути?
Скажу откровенно, никогда. На этом пути было много побед, не миновали, конечно, и поражения, но я благодарен судьбе за то, что моя жизнь связана с искусством. С годами стал мудрее и более критично относиться к себе, к своей прошлой и нынешней работе. На свои ленты сегодня смотрю достаточно сурово.
Как случилось, что эстонский парень стал студентом Московского вуза?
Соблазнил меня таким предложением Яанус Оргулас, да я и сам много слышал об этом вузе. ГИТИС(институт театрального искусства) был известен далеко за пределами страны, в нем были собраны лучшие театральные педагоги, профессора, по книгам которых учились студенты в актерских мастерских многих стран мира. И так, в 1949 году, спустя три месяца после начала занятий, опять же дополнительным набором, Яанус Оргулас, Григорий Кромонов, Арво Круусемент и я прибыли в Москву. Кроме Кроманова никто из нас не знал русского языка, но была молодость и большое желание учиться, а это, поверьте, уже много. Среди наших мастеров были “великие старики” Художественного театра (МХАТ) Илья Судаков, Александр Андерс и др.
Как приняли вас тогда русские студенты?
Очень гостеприимно, никаких конфликтов не было, что, мол прибыла “чухна.” Поддерживали, помогали, была чудесная атмосфера дружелюбия, ведь кроме нас, эстонцев, учились и ребята с других республик, которые стали потом товарищами на всю жизнь.
На каком языке вы делали учебные работы?
На эстонском, конечно, ведь нас готовили для эстонского театра, представляете сколько труда и терпения должны были иметь педагоги...Как оказалось, все это не зря. В 1953 году наш курс вовратился в Таллинн и составил молодой костяк эстонской драмы. Вот уже полвека выпускники ГИТИСА ведущие актеры и режиссеры Эстонии. Как-то, один молодой человек с которым я был знаком по таллинскому театральному институту Кулно Сювалепп предложил поставить с ним пьесу Оскара Лутца “Весна” и дать возможность играть там приехавшим из Москвы выпускникам. Таким образом, я получил первую постановку в своей жизни, и это стало новым поворотом в моей судьбе. А вскоре меня вызвали на Таллиннфильм и попросили помочь московским режиссерам в работе над картиной с эстонскими актерами. Мне было чрезвычайно интересно познавать новую профессию в кино, такую отличную от театра. Но я все же не хотел быть дилетантом и попросил меня направить постигать искусство кинематографиста на Ленфильм. Там я освоил всю техничесую сторону кино, монтаж, звук, свет, операторское дело. И в дальнейшем я не раз приезжал на Ленфильм, смотрел, учился у больших мастеров, которые в то время работали на студии. Первый самостоятельный фильм назывался “Ледоход” и его успех, главный приз на фестивале в России меня окрылил. А главное, молодому режиссеру доверили и согласились играть такие актеры, как Каарел Карм, Антс Эскола - а это большого стоит.
Я знаю, что у вас были картины так и не вышедшие на большой экран, пролежавшие “на полках” много лет?
Следующий после “Ледохода” был фильм “Следы,” который я даже успел свозить в Италию. Он о том, как организовывали колхозы. Самой сильной получилась сцена расставания с животными, когда их забирали в колхозы, плакали не только на экране хозяева коров, свиней, коз, но и зрители в зале. Вообщем, меня обвинили в том, что в картине мы, якобы, смеемся над властью. Милиционер, которого играл колоритнейший актер Рудольф Нууде получился вроде бы не солидным, а каким-то смешным долдоном, да и парторг не обладал серьезным “советским” лицом. Ну а второй, который закрыли на много лет- это фильм “Безумие.” Ах, какой замечательный актерский ансамбль собрался там! Вольдемар Пансо, Юри Ярвет, литовские популярные актеры кино и театра Бабкаускас, Бледис, даже великий Мильтинис согласился сняться в роли безумного художника. Повез я картину на прием в Москву, пришло очень много народу, критиков, режиссеров. Слух о скандальной картине эстонца, видимо, быстро распространился.
Но после окончания сеанса чиновник из комитета по кинематографии обьявил, что обсуждения не будет, меня же вызвал для разговора.
Приговор был жестоким - картина в прокат не пойдет. А в отделе по культуре в ЦК партии прямо сказали, мол Кийск считает нас дураками, а мы понимаем, что речь в фильме идет о советских “оккупационных” войсках и т.д. До 1990 года оба эти фильма пролежали на полках и я не имел права на них, не мог нигде показывать свои работы. Первыми “Безумие” посмотрели жители Армении, Грузии, Азербайджана. Впоследствии фильм увидели в Англии, Франции, даже в Аргентине, где я был две недели по приглашению. Прием был потрясающим, но как мне жаль, что это так поздно и обидно, что я не мог уже участвовать в фестивалях. Мне рассказывали, что в 70-годы самые престижные конкурсы заказывали мою картину.
После такого несправедливого отношения к вашей работе руки не опустились?
Наверно, на это и был расчет, чтобы я раз и навсегда забыл о своей работе. Всегда считал себя сильным, трудно было выбить меня из седла, однако я очень тяжело пережил то время, ведь за мной стояли люди, я нес ответственность за их судьбы. “Что, Калью делать, как жить, как работать?” -такие вопросы постоянно вертелись у меня в голове. И тогда, я, видимо, поднял руки, сдался. Сегодня я именно так расцениваю шаг, который сделал в дальнейшем... Мой следующий фильм “Красный скрипач” действительно получился плохим. Каждый кадр меня контролировал слабодушный двойник, поселившийся в моей голове. “Нельзя, не стоит, не рискуй”- говорил этот цензор. В результате получилась невыразительная, безвкусная, слабая картина, за которую мне очень стыдно. Вот такое черное пятно было в моей жизни.
Но потом я снял фильмы, получившие признания и возродившие меня, как художника.
Ваша творческая биография сумела вместить в себя не только режиссерскую профессию, в Эстонии вы один из самых известных актеров.
Воскресил меня, как актера спустя тридцать лет, пригласив работать в свой театр, Эйно Баскин. Надеюсь, что не только я получил удовольствие от работы на сцене. Зрители и критики высоко оценили мой труд и присудили в 1993 году главную премию за лучшую роль.
Что же больше приносит удовлетворение, снимать кино или играть на сцене?
Не могу я положить на чашу весов эти две разные профессии, в каждой из них своя атмосфера, скорее всего они дополняют друг друга.
Но у меня теперь есть еще и телевидение, я снимаюсь в самом длинном эстонском телесериале “Ынне -13” и это тоже нечто иное, чем театр и кино.
Как вы думаете почему эстонский театр в отличии от кино стоял в авангарде многих театров бывшего Союза да и теперь известен далеко за пределами страны ?
Вопрос не простой, но если говорить коротко, то у эстонского театра длинная история и богатейшие традиции в то время, как кино совсем молодое икусство, начинали то мы только где-то в 60 -годы. А сейчас современный кинематограф требует огромных средств и вложений, на одном энтузиазме далеко не уедешь какая бы свобода творчества не была.
Глядя на вас, вижу, что совсем вам не нравится роль заслуженного тихого пенсионера отдыхающего в кругу семьи.
Ой, это самая дурацкая роль за все мои годы. Я очень болезнено отнушусь к наличию свободного времени и называю это простоем, заимствуя слово из актерской терминологии. Мне нужно быть занятым, чтобы голова постоянно трудилась. И когда мне предложили баллотироваться депутатом в эстонский парламент, я согласился и несколько созывов с удовольствием работал, отдавая свое знание и жизненный опыт. Иной раз, сидя в зале, правда, ловил себя на мысли, что нахожусь в своеобразном театре, где каждый играет определенную роль и спрашивал себя: “А какую роль ты играешь, Калью, положительную или негативную в этом спектакле ?” Хотелось бы думать, что она была созидательной...
Какое отношение у вас к молодежи? Чувствуете себя патриархом, умудренным опытом? Есть досада и сожаление, что ваше поколение было не свободно и многое из задуманного не осуществилось?
Патриарх...к сожалению вокруг меня все меньше знакомых лиц, друзей, коллег моего поколения, годы ставят на этот пьедестал, но я этого совсем не хочу. Время, в котором я жил было действительно сложным и не только для творческой личности. Я сожалею, что многие мои коллеги не увидели сегодняшней Эстонии, нам было бы о чем поразмышлять, поспорить, помечтать... Что касается молодежи, то я с ней тесно контактирую в лице моей замечательной внучки, поэтессы Эло Вийдинг. Скажу вам откровенно, это большое удовольствие общаться с талантливым молодым человеком, интересно и своеобразно видящим мир. Так что самое заветное осуществилось!
Ах, как жаль, что сегодня в Эстонии не существует званий театральным деятелям, ибо моя собеседница обладала ими в большом количестве. Примадонна Оперного театра, народная артистка Эстонии, народная артистка Советского союза, лауреат множества премий и наград - Маргарита Войтес.
Вы дочь военного, может дисциплина и трудолюбие привели вас к славе?
Я родилась Примадонной, ибо уже в три года, выступая и наряжаясь перед гостями, заявила, что “Я - Артиста.” Театр “Ванемуйне.” был тем местом, где родилась Мечта о театре.
Время учёбы в Консерватории не только обретение профессии, но и незабываемые встречи с мастерами, корифеями эстонской сцены.
В 1955 году после окончания школы меня прослушал в Консерватории Александер Ардер и похвалив “ красивый голосочек” сказал, что этого недостаточно, нужно учиться в музыкальной школе, знать сольфеджио, быть подготовленной к учёбе в консерватории. И я обидившись, а может протестуя, пошла учиться в Тартуский университет на библиографический факультет. Там познакомилась с руководителем студенческого эстрадного оркестра Игорем Грабсом. С этим оркестром много ездили, выступали на только созданном, Эстонском телевидении. Был большой успех и меня пригласили петь в оперетту. Ставили спектакль “ Фиалка Монмартра.”. Мой друг и партнёр в спектакле Ян Сауль вызвался дать положительную рекомендацию на актрису Войтес своей маме педагогу Линде Сауль. Музыкальная школа, подготовительные курсы, а уже потом консерватория. Так что, путь в Музыкальную Академию, как ныне называют Таллиннскую Консерваторию, был не простым. Эстафету нам передали выпукники- студенты, в будущем знаменитые вокалисты Хендрик Крумм, Урвэ
Таутс. А со мной по коридорам бегали, влюблялись, сидели в библиотеке и сдавали экзамены Эри Клас, Эндо Лойтмяэ, Аада Куусеокс и др.
Во время учёбы разрешалось участвовать в спектаклях или концертах?
Что вы, наши педагоги были категорически против, ибо имели горький опыт такого мероприятия. Но меня не “уберегли.” Я выступала на конкурсах и приняла приглашение от духового квинтета с которым объездила Урал, целинный край и много других мест необъятного Союза. После гастролей передо мной встал нелёгкий вопрос, продолжить образование или взять академический отпуск в связи с декретом, так как ждала на свет появление своего первенца.
Но родители отважно ринулись мне на помощь предлагая заботу о внуке, лишь бы их “Примадонна” смогла продолжить учёбу.
После окончания вуза вас ждал прославленный театр, возглавляемый известным далеко за пределами Эстонии, Каарелем Ирдом. Целой махиной, огромным театральным комбинатом, состоящим из драмы, балета, оперы и оперетты руководил Мастер.
Вы не боялись потеряться в лабиринтах такого Дома?
Ещё как боялась, Каарель Ирд не дал мне опомниться и сразу бросил на уже идущий репертуар. А риск, он сопровождал меня по всей жизни...
Не увлекали вас иные жанры, кроме оперы?
Петь в опере не было моей мечтой, я видела себя артисткой оперетты, да и педагогами моими были Тийна Каппер, Ида Урбель, Удо Вяльяотс. Но сама Опера меня выбрала. В театре я даже принимала участие в нескольких драматических спектаклях, но не переставала мечтать о оперетте, где смогла бы реализовать все свои возможности, выразить мысль в голосе и пластике.
Кто же переманил вас в Таллинн, в театр “Эстония”?
Соблазнителем оказался Хендрик Крумм. Для успешной работы необходим был ансамбль - партнёры, дирижёр, постановщик и всё это тогда имелось в таллиннском театре, куда я перешла. Даже когда меня приглашали в Москву в Большой, я не захотела покинуть “Эстонию.”
На каком языке пели тогда оперу? Этот вопрос сегодня кажется наивным, ибо во всём мире давно поют на языке оригинала.
Ох, Эстония тогда была частью особого мира, закрытого пространства.
У меня была возможность сделать пластинки в Москве “Травиаты,” где я пела Виолетту, Джильды в “ Риголетто” и др., но только на русском языке, я отказалась
и таким образом пострадала, лишившись записи. А в Эстонии все оперы соответственно звучали на эстонском, но к счастью, уже при мне стали петь на языке оригинала. В дальнейшем я пела на итальянском, русском, немецком. Есть языки, в том числе и эстонский, которые очень хорошо ложатся на музыку.
Часто ли театр гастролировал, куда вы имели возможность выезжать?
Не так уж много мы разъезжали. Благодаря усилиям Эри Класа состоялись гастроли в 1972 году в Италию. Тогда на сцене нашего театра было много постановок впервые осуществлённых на территории Советского союза. А Аарнэ Микк был одним из экспериментаторов в оперном искусстве, смело нарушал устоявшиеся законы, передвигал очерёдность сцен. Это теперь пошли ещё дальше, открывают купюры, т. е. раздвигают возможности оперы.
Вы выступали на многих правительственных концертах, как принимали в этих кругах?
В Большом театре я была первой солисткой из Эстонии. В Кремлёвском Дворце съездов мне сделали сольный концерт, пела с духовыми и симфоническими оркестрами, выступала с романсами. Я была любимой певицей Индиры Ганди, и каждый её приезд приглашали петь русского “Соловья” Алябьева эстонскую певицу Маргариту Войтес.
В компаниях среди друзей вы поёте?
Нет, сейчас уже не пою, раньше в кругу школьных друзей пела много и музицировала, а когда это стало моей профессией перестала, за столом такое выступление часто кончается потерей голоса.
А можете ли вы петь другие партии?
Могу, но не всегда осмеливалась. Я ведь по школе не пою, педагог не занимался мною, как колоратурным сопрано, она старалась расширить мой голос, из-за этого я потеряла несколько возможностей высоких нот наверху. Посчастливилось спеть Альчину Генделя, а это партия драматического сопрано. А вот Кармен так и осталась мечтой...
Что послужило причиной вашего ухода из театра?
Наверное звёзды расположились особым образом... Также, как когда-то я ушла из Тартусского университета, решив в одночасье свою судьбу, так я покинула театр, меня тяготила атмосфера и отсутствие работы. В 1990 году я ушла из театра “Эстония,” совсем не думая, что ухожу из профессии. Но депрессия охватила настолько, что целый год просидела дома, смотрела телевизор, вязала, ела
мороженое. Таким образом организм, видимо, реагировал на многолетнее напряжение. Мои друзья и бывшие коллеги не дали долго киснуть и призвали к труду. Я стала давать сольные концерты, выступать в церквах, Домской, Нигулистэ и др. Раньше я боялась орган и только сейчас оценила необыкновенный инструмент. Мои концерты носят названия: “ Вечер с Аvе Маria” и посвящены памяти бабушки от которой получила голос и моей внучке Марии.
Эти концерты собирают много людей, они подходят близко, хотят дотронуться, как до иконы, сказать что-то хорошее...
В моей прошлой жизни было столько счастья, встреч, успеха, видимо, в мире должно быть равновесие, если сегодня я страдаю. Людям моего поколения сейчас очень тяжело и я не имею права, наверное, жаловаться.
Говорят, что у Скорпионов старость должна быть счастливой, значит я ещё не старая, утешаю себя...
P-S- А совсем скоро- поделилась со мной Маргарита Войтес- выходит моя пластинка. Если я ещё могу дарить радость своим искусством, я должна это делать пока живу.