НАЗАД В БУДУЩЕЕ
Художник-витражист Долорес Хофффманн
В 1993 г –Grand Prix на международной выставке мастеров искусств в Лионе, Франция. Работы и выставки в Эстонии, Финляндии, Швеции, России, Германии, Франции, Дании.
За последние десять лет началось бурное строительство Таллинна, преобразился и Старый город, вернее его улицы и дворики.
Улица ремесел, на которой находится ваша витражная мастерская вызывает у прохожих восхищение и любопытство. Почему мы раньше не видели ее ?
С 15 века эта узкая улочка являлась внутренней улочкой Доминиканского собора, там находилась церковь, сам монастырь и мастерские. Бытует легенда, что в предбаннике нашей витражной была кухня, в которой варили на продажу шесть сортов пиво. Так было. И вот конец советских времен, начало перестройки, непроходной двор, вернее тупик, а в том месте, где мы сейчас находимся- прачечная и кинолаборатория. У руководителя ансамбля « Линнамуусика» Тайво Нитвяге, основателя фонда «Хередитас» возникла идея возрождения средневековой улицы. Они играли старинную музыку, а я занималась старинным искусством. Я всегда мечтала иметь мастерскую с открытыми дверями, куда с улицы могли прийти люди, чтобы увидеть процесс создания витража, так работали в средние века. Витраж родился в христианской церкви, в 8-10 веке.
Люди несколько тысячелетий делали флаконы, бутылки, но не умели делать плоское стекло. Античный храм был без окон, а когда христианство двинулось на север, тогда появилась надобность в остеклении окон и начали выдувать большие бутыли, надрезая дно и горлышко, даже сейчас на некоторых фабриках вручную делают такие работы. Оконное, листовое окно изобрели лишь в 17-ом веке. Из храма витраж перешел в монастырь, потом в королевские, затем графские покои, к богатым людям. Витраж ценился дороже ювелирных изделий, потому что он одновременно был и ювелирным изделием и объектом архитектуры. Свинец же знали с давних пор и первоначально его вплавляли в стекло, но результат был плачевный, т.к. стекло трескалось, а впоследствии свинец стали раскатывать в ленты, чтобы своими крылышками они держались за стекло. Краску для нанесения рисунка на витраж изобрели в девятом веке, тому свидетельства записи монаха Теофила и, что интересно, состав ее до сих пор не изменен -берут окись железа или меди и добавляют стеклянный порошок, он вгорает в стекло до того, как стекло расплавится. До нас дошли одни из первых витражей с цветным изображением Христа и краска сохранилась!
Когда улица вновь ожила?
Средневековый город выглядел так: на верхних этажах был склад, на втором жили сами ремесленники, а на первом, внизу эти ремесленники трудились. Мы с Тайво начали мечтать о воссоздании такого уголка в современном Таллинне, чтобы снова вернуть дух ремесел в город. В фонд «Хередитас» были вовлечены деятели культуры, такие, как Михаил Лотман, поэтесса Дорис Карева и др. Фонд этот арендует принадлежащие городу все помещения на этой улице «Катариинакяйк». С 1992 года мы начали работать и улица ожила, привлекая к себе внимание туристов, прохожих, школьников, покупателей, людей интересующихся искусством, и… предприимчивых бизнесменов, которые только и жаждут купить с потрохами всю улицу оптом для увеселительных заведений.
Кроме вашей витражной мастерской, что еще находится на этой улице?
Ювелирная мастерская, шляпная, одеяло-лоскутная, кожевенная, текстиль, керамика, стеклодувы, итальянский ресторанчик, который, как и в прежние времена, исполняет роль корчмы. Все эти помещения вытянуты вдоль монастырской стены. Надо отдать должное мастерским – они с большой бережностью отнеслись к средневековым камням и не пытались осовременивать и штукатурить. Чтобы наша витражная могла заработать, пришлось приложить максимум усилий, как моральных, так и материальных. Отсюда вынесено тонны мусора, 1992 год мы перезимовали без окна, не было денег, чтобы застеклить его. Все это время мы делали витражи. Мы работаем, чтобы работать, может быть и живы этим. Как-то, на заре нашей деятельности, зашел к нам экономист, академик Бронштейн и сказал: «Смотрю на вас долгое время и поражаюсь, как это вы еще не обанкротились, а даже процветаете, на витринах витражи, полно народу, молодцы!» А я ему говорю, что мы живы своим трудом, а если бы мы хотели зарабатывать миллионы, то давно обанкротились. Люди советского уклада жизни не привыкли приобретать искусство, не было культуры, навыка, да и денег. И у нас тоже не было имени, нас никто не знал, но вскоре начали поступать очень серьезные заказы. Предложили сделать витраж церкви в Хельсинки аж двадцать пять квадратных метров, работали два года, потом появился заказ из Стокгольма, Дании и дело пошло…Для одиннадцати церквей Эстонии разных конфессий мы сделали витражи, в том числе и для синагоги в Таллинне. Кстати, что немаловажно, мы церквам делаем большую скидку.
Какими способностями должен обладать мастер витража?
Он должен влюбиться в это искусство. Я совсем не шучу, равнодушный человек, просто не способен будет выразить замысел художника. А пришедшим посетителям так и говорю: «Посмотрите на мастера, его руки волшебные, он не просто режет и собирает стекло, он создает произведение искусства.» Мастер должен владеть чувством ритма, его работа- не прямая линия, он должен обладать внутренней, а не мускульной силой, точностью, иметь колоссальное терпение и физическую выносливость, работая целый день стоя. Главный наш мастер, можно сказать, профессор в своем деле, Борис Мореев вернул витраж в Эстонию. В советские времена в Таллинне уже давно не делали витражи, их создавали в Риге и Вильнюсе. С 1975 года мы с мастером Мореевым стали возрождать это старинное искусство, его руками сделаны почти все витражи в Эстонии, а сегодняшние мастера – его ученики. Появляется много желающих освоить эту старинную профессию, но мы никого со стороны не берем. Витраж не должен быть камерным, иначе он превратится в елочные игрушки, которыми изобилуют сувенирные лавки города. Техника витража только со стороны кажется легкой, но это ошибочное мнение и только тот, кто с самого начала процесса до конца проследит за работой, сможет оценить сложный труд этого искусства. В работу мастера входит также установка витража, а это требует еще смелости, нередко наши витражи приходится устанавливать на самой верхотуре церквей. Алексея, нашего мастера, сама судьба привела к нам. Этого красивого молодого человека мы испытывали несколько месяцев не только на виртуозность его рук, но и на кротость характера. Не получая ни копейки денег, три месяца, с утра до вечера, он учился, резал впустую оконные стекла, не ропща и не сетуя на нас, своих мучителей. Сегодня, спустя три года, Алексея можно назвать Мастером, он чувствует сопричастность с нашим общим делом. Теперь он заслужил и увековечивания, лик одного из святых для Таллиннского собора я писала с натуры нашего Мастера, а теперь хочу запечатлеть на витраже и его маленькую дочь в образе младенца Моисея. На церковных витражах вместе с фамилией художника обязательно стоит имя мастера и через семьдесят- восемьдесят лет, когда будут реставрировать эти работы, заменяя свинец, благодарные потомки вспомнят и его.
Вы сохранили для будущего поколения искусство витража, но у меня создается впечатление, что на этом свою миссию не исчерпали?
Иной раз я думаю, как в средние века, насыщенные войнами и жестокостью, люди создавали уникальные произведения искусства, в том числе и витражи? Главным в витраже есть не цвет, а свет, т.е. цветной свет и это нечто эмоциональное, сильнодействующее, аппелирующее к подсознанию, родственное с музыкой. Из дворцов витраж пошел дальше, стали строиться города и он, витраж, дошел до самого низа. Кстати, наш Таллинн весь был в витражах; церкви, ратуша, дома богачей и бедняков. Когда появилось оконное стекло, оно начало вытеснять витраж и, прежде всего, своей дешевизной, витраж остался элитным видом искусства. Исторически витраж вытеснил фрески, вошел в храм и соединился со скульптурой. Самое глубокое искусство всегда создавалось в архитектуре. Станковая живопись родилась в 15 веке. Художники итальянского Возрождения писали портреты на досках. Да и сегодня станковая живопись лучше выглядит в архитектурной среде. В старину обоями в домах были фрески, на них писали, их штукатурили. Цивилизация развивается дальше, архитектура становится более функциональной и дешевой, дойдя, таким образом, до наших ласнамяских домов. Но витраж не исчез. Как я уже говорила, он стал доступен и нашим современникам. Диапозон интерьров с витражами очень широк: от ванных комнат и кабинетов мини-витражей до фигуративных и орнаментальных композиций в церквах различных конфессий и в общественных зданиях.
Как может развиваться ваша витражная галерея?
Мы существуем уже двенадцать лет. Наши работы востребованы не только в Эстонии, масса туристов из разных стран приобрела у нас витражи, а некоторые, купив один, заказывали еще. Мы стали оформлять своими работами кафе, рестораны, частные дома. Сегодня витраж видоизменяется, в конце 19-го века появились лампы тиффани, которые изобретены в Америке, это уже новая технология с использованием фольги. Витраж имеет удивительную функцию- затрагивать человеческий мозг игрой света. Витраж – это то искусство, которое больше всего ближе к музыке, ведь можно сделать и бесцветный витраж, преломленный черными линиями свинца.
Я тридцать три года преподавала в Академии Художеств такой предмет, как композиция живописи в архитектуре. За эти годы я отдала свои знания очень большому количеству студентов, многие из них разъехались по белому свету, но истинных последователей, к сожалению, не создала. Для меня витраж -это и живопись и графика и искусство света и та же музыка, он очень сложный вид искусства и требует полной отдачи. Обывательское мнение, что искусство находится только в Эрмитаже или Лувре, конечно же, однобокое. Желательно, чтобы искусство постоянно находилось бы среди нас. Я хочу, чтобы наша мастерская стала очагом внедрения искусства в архитектуру и быт, начиная с храмов, общественных зданий, частных домов, заканчивая кухнями, ванными и туалетными комнатами, бассейнами. Я привлекла к этой работе молодого талантливого дизайнера и витражиста Катрин Брук, которую, как и меня интересует искусство в интерьере. В ее задачу будет входить не только дизайн, но и помощь в подборе и расстановке предметов искусства в помещениях, она будет привлекать художников разных жанров, в том числе мастеров по фреске, ковке по металлу, гобелену, батику и др. Уже сегодня в нашей мастерской- галерее успешно проходят выставки- продажи эстонских художников. Как бы город не пренебрегал нами, но его представители ведут к нам на экскурсию гостей, включая именитых, даже первых лиц иноземных государств, которые не устают восторгаться ремеслами нашей улицы. В средние века на дверях дома делали витражи –гербы, т.н. фонари, а совсем недавно посол одной иностранной державы, заканчивая свою миссию в Эстонии, заказал витраж для дверей своего дома, чтобы увезти на память искусство Старого Таллинна.
Основные работы Долорес Хоффманн в архитектуре:
Церкви Вальяла и Кихельконна на Сааремаа, Эстония.
Витражи в министерстве охраны природы,Таллинн.
Таллиннская телебашня, вестибуль, аэропорт.
Таллиннская бюро бракосочитаний.
Таллиннская телефонная сеть.
Гостиница в Санкт- Петербурге\
Церковь Пюхавайму в Таллинне, ризница Домского собора в Таллинне, церкви в Тюри,Тойла,Нарве, Выру, в Хельсинки, Стокгольме.
Здание фирмы «Лукойл», Москва, витражи в частных домах, кафе, ресторанах.
Ах, как жаль, что сегодня в Эстонии не существует званий театральным деятелям, ибо моя собеседница обладала ими в большом количестве. Примадонна Оперного театра, народная артистка Эстонии, народная артистка Советского союза, лауреат множества премий и наград - Маргарита Войтес.
Вы дочь военного, может дисциплина и трудолюбие привели вас к славе?
Я родилась Примадонной, ибо уже в три года, выступая и наряжаясь перед гостями, заявила, что “Я - Артиста.” Театр “Ванемуйне.” был тем местом, где родилась Мечта о театре.
Время учёбы в Консерватории не только обретение профессии, но и незабываемые встречи с мастерами, корифеями эстонской сцены.
В 1955 году после окончания школы меня прослушал в Консерватории Александер Ардер и похвалив “ красивый голосочек” сказал, что этого недостаточно, нужно учиться в музыкальной школе, знать сольфеджио, быть подготовленной к учёбе в консерватории. И я обидившись, а может протестуя, пошла учиться в Тартуский университет на библиографический факультет. Там познакомилась с руководителем студенческого эстрадного оркестра Игорем Грабсом. С этим оркестром много ездили, выступали на только созданном, Эстонском телевидении. Был большой успех и меня пригласили петь в оперетту. Ставили спектакль “ Фиалка Монмартра.”. Мой друг и партнёр в спектакле Ян Сауль вызвался дать положительную рекомендацию на актрису Войтес своей маме педагогу Линде Сауль. Музыкальная школа, подготовительные курсы, а уже потом консерватория. Так что, путь в Музыкальную Академию, как ныне называют Таллиннскую Консерваторию, был не простым. Эстафету нам передали выпукники- студенты, в будущем знаменитые вокалисты Хендрик Крумм, Урвэ
Таутс. А со мной по коридорам бегали, влюблялись, сидели в библиотеке и сдавали экзамены Эри Клас, Эндо Лойтмяэ, Аада Куусеокс и др.
Во время учёбы разрешалось участвовать в спектаклях или концертах?
Что вы, наши педагоги были категорически против, ибо имели горький опыт такого мероприятия. Но меня не “уберегли.” Я выступала на конкурсах и приняла приглашение от духового квинтета с которым объездила Урал, целинный край и много других мест необъятного Союза. После гастролей передо мной встал нелёгкий вопрос, продолжить образование или взять академический отпуск в связи с декретом, так как ждала на свет появление своего первенца.
Но родители отважно ринулись мне на помощь предлагая заботу о внуке, лишь бы их “Примадонна” смогла продолжить учёбу.
После окончания вуза вас ждал прославленный театр, возглавляемый известным далеко за пределами Эстонии, Каарелем Ирдом. Целой махиной, огромным театральным комбинатом, состоящим из драмы, балета, оперы и оперетты руководил Мастер.
Вы не боялись потеряться в лабиринтах такого Дома?
Ещё как боялась, Каарель Ирд не дал мне опомниться и сразу бросил на уже идущий репертуар. А риск, он сопровождал меня по всей жизни...
Не увлекали вас иные жанры, кроме оперы?
Петь в опере не было моей мечтой, я видела себя артисткой оперетты, да и педагогами моими были Тийна Каппер, Ида Урбель, Удо Вяльяотс. Но сама Опера меня выбрала. В театре я даже принимала участие в нескольких драматических спектаклях, но не переставала мечтать о оперетте, где смогла бы реализовать все свои возможности, выразить мысль в голосе и пластике.
Кто же переманил вас в Таллинн, в театр “Эстония”?
Соблазнителем оказался Хендрик Крумм. Для успешной работы необходим был ансамбль - партнёры, дирижёр, постановщик и всё это тогда имелось в таллиннском театре, куда я перешла. Даже когда меня приглашали в Москву в Большой, я не захотела покинуть “Эстонию.”
На каком языке пели тогда оперу? Этот вопрос сегодня кажется наивным, ибо во всём мире давно поют на языке оригинала.
Ох, Эстония тогда была частью особого мира, закрытого пространства.
У меня была возможность сделать пластинки в Москве “Травиаты,” где я пела Виолетту, Джильды в “ Риголетто” и др., но только на русском языке, я отказалась
и таким образом пострадала, лишившись записи. А в Эстонии все оперы соответственно звучали на эстонском, но к счастью, уже при мне стали петь на языке оригинала. В дальнейшем я пела на итальянском, русском, немецком. Есть языки, в том числе и эстонский, которые очень хорошо ложатся на музыку.
Часто ли театр гастролировал, куда вы имели возможность выезжать?
Не так уж много мы разъезжали. Благодаря усилиям Эри Класа состоялись гастроли в 1972 году в Италию. Тогда на сцене нашего театра было много постановок впервые осуществлённых на территории Советского союза. А Аарнэ Микк был одним из экспериментаторов в оперном искусстве, смело нарушал устоявшиеся законы, передвигал очерёдность сцен. Это теперь пошли ещё дальше, открывают купюры, т. е. раздвигают возможности оперы.
Вы выступали на многих правительственных концертах, как принимали в этих кругах?
В Большом театре я была первой солисткой из Эстонии. В Кремлёвском Дворце съездов мне сделали сольный концерт, пела с духовыми и симфоническими оркестрами, выступала с романсами. Я была любимой певицей Индиры Ганди, и каждый её приезд приглашали петь русского “Соловья” Алябьева эстонскую певицу Маргариту Войтес.
В компаниях среди друзей вы поёте?
Нет, сейчас уже не пою, раньше в кругу школьных друзей пела много и музицировала, а когда это стало моей профессией перестала, за столом такое выступление часто кончается потерей голоса.
А можете ли вы петь другие партии?
Могу, но не всегда осмеливалась. Я ведь по школе не пою, педагог не занимался мною, как колоратурным сопрано, она старалась расширить мой голос, из-за этого я потеряла несколько возможностей высоких нот наверху. Посчастливилось спеть Альчину Генделя, а это партия драматического сопрано. А вот Кармен так и осталась мечтой...
Что послужило причиной вашего ухода из театра?
Наверное звёзды расположились особым образом... Также, как когда-то я ушла из Тартусского университета, решив в одночасье свою судьбу, так я покинула театр, меня тяготила атмосфера и отсутствие работы. В 1990 году я ушла из театра “Эстония,” совсем не думая, что ухожу из профессии. Но депрессия охватила настолько, что целый год просидела дома, смотрела телевизор, вязала, ела
мороженое. Таким образом организм, видимо, реагировал на многолетнее напряжение. Мои друзья и бывшие коллеги не дали долго киснуть и призвали к труду. Я стала давать сольные концерты, выступать в церквах, Домской, Нигулистэ и др. Раньше я боялась орган и только сейчас оценила необыкновенный инструмент. Мои концерты носят названия: “ Вечер с Аvе Маria” и посвящены памяти бабушки от которой получила голос и моей внучке Марии.
Эти концерты собирают много людей, они подходят близко, хотят дотронуться, как до иконы, сказать что-то хорошее...
В моей прошлой жизни было столько счастья, встреч, успеха, видимо, в мире должно быть равновесие, если сегодня я страдаю. Людям моего поколения сейчас очень тяжело и я не имею права, наверное, жаловаться.
Говорят, что у Скорпионов старость должна быть счастливой, значит я ещё не старая, утешаю себя...
P-S- А совсем скоро- поделилась со мной Маргарита Войтес- выходит моя пластинка. Если я ещё могу дарить радость своим искусством, я должна это делать пока живу.